"Письмо солдату". Так звучало это необычное домашнее задание детям нашей воскресной школы. Кто задал его?
Частый гость прихода, военный корреспондент газеты "Красная Звезда" Александр Хвастов, который, в силу своего служения, бывает в горячих точках нашей Родины, в своей книге "Ребята, мы вас не забудем" писал: "Наша страна должна помнить своих защитников, своих героев. Особенно это важно для патриотического воспитания подрастающего поколения. Каждый молодой человек должен выбрать для себя своего героя и подражать ему в жизни, быть готовым на такой же подвиг или превзойти его". Александр предложил воспитанникам воскресной школы написать письма в Чечню, чтобы поддержать солдат. И ребята откликнулись.
Вот их рисунки, приветствия и пожелания бойцам.
Евангельские чтения:
Лк. 8:26-39
Ин. 10:9-16
Дорогие братья и сёстры!
Сегодня два евангельских чтения – одно воскресное, а другое посвящённое святой Параскеве Пятнице. Подвиг этой девушки поражает тем, что в свои совсем юные годы она оказалась готовой пренебречь внешним и отдать жизнь за Христа. Будучи ещё совсем по годам незрелым, человек стяжал это состояние готовности сделать правильный выбор. Ведь нужно обладать недюжинной силой воли, чтобы пренебречь жизнью и отдать её! Это поражает.
Я только вернулся из поездки на святую Афонскую гору, где в очередной раз совершалось что-то невероятное. Об этом сложно говорить, но нужно говорить, потому что если этого не сделать, то можно затворить в себе это полученное сокровище, а это будет нечестно, это будет воровство. Мы попали в такой водоворот событий, связанный с Богослужениями! Была память великомученика Димитрия Солунского – в Греции его особенно почитают, и для нас это близкий святой, покровитель нашего князя Димитрия Донского.
Было Всенощное бдение. При бденной службе в храмах на Афоне зажигаются паникадила с восковыми свечами и всё наполняется светом. Обычно же света в храмах мало, служба проходит в полумраке, а здесь впервые для нас вот так всё осветилось. Сослужили старейшие священнослужители в этот особый день памяти великомученика. Выходят пять старцев, два старых диакона, свет горит, и ты понимаешь, что они светятся. Эти люди светятся. Представляете? Они по-другому живут. Они находятся в состоянии, которое можно увидеть – хоть немного, приоткрывая для себя высоту их жизни.
Преподобный Паисий Святогорец, рассуждая о том свете, который от него исходил, писал: «Это ведь не мой свет. Я – ржавая старая консервная банка. Просто падает луч света на меня – и я отражаю». Но вот это состояние, когда перед тобой стоят люди, светящиеся внутренним светом, который отличается от света свечей, это поразительно...
На таких службах ощущаешь, с одной стороны, утомление плоти, а с другой – утончение, хоть в малой степени, внутреннего состояния, и это даёт определённые плоды, которые каждый из присутствовавших на этом таинстве Встречи несёт затем в себе всю свою жизнь. Ведь ты находишься в группе, где разные люди. Более того, все эти мужчины в жизни чего-то добились, за их плечами годы жизни и определённая самодостаточность. Но вот это состояние братства, когда каждый стремится быть слугой другим, поражает. Это потрясающе! Вы знаете, это как семья, где братья вместе идут в гору. Сколько бы времени ты ни провёл на Афоне, это всё – движение в гору, внутреннее движение, где совершается встреча с Богом и Матерью Божией. Вновь и вновь буду об этом говорить: ощущение живого присутствия Богородицы там реальное, нигде больше такого состояния я не испытывал.
Вы знаете, с нами как-то в этот раз разговорились старцы. Обычно они немногословны, и это было настолько неожиданно для меня, когда мы уже собирались уходить, а нас не отпускали и о чём-то продолжали нам рассказывать.
Отец Евлогий, игумен нашего Пантелеимонова монастыря на Афоне, – в сане архимандрита, монах Троице-Сергиевой Лавры. Он хорошо знал моего духовного наставника – игумена Виссариона, духовника Лавры, который тоже три года подвизался на Афоне, потом вернулся в Россию и заканчивал свою судьбу уже у преподобного Сергия. Так вот, отец Евлогий прибыл на Афон, в то место, где традиция передачи духовного ведения не прекращалась. Вот это ещё одно очень важное обстоятельство! Ты присутствуешь в том месте, где не прерывалась эта традиция передачи Духа Святого от сердца к сердцу. Не от книги к книге, не от книги к сердцу, а от человека к человеку. Это люди, которые успели застать там, в монастыре, тех, кто в нём подвизался ещё до революции.
Когда отец Евлогий прибыл на Афон, он увидел змею, прыгнул в сторону, змея прыгнула за ним, он оступился, порвал связки и с этим пошёл к отцу Порфирию. Отец Порфирий, один из старейших насельников, сказал: «Приходи ко мне три раза». Отец Евлогий, улыбаясь, рассказывает: «Я приходил к нему, он брал масло от лампады святого Пантелеимона, мазал меня, читал Евангелие, накрывал епитрахилью, исповедовал трижды». И вот связки коленные зажили за три раза, представляете? Но у отца Евлогия ещё чашечка коленная вылетела. Он говорит: «Отец Порфирий, а как же колено?». А тот отвечает: «А колено – это уже не по моей части».
Есть одна удивительная история, связанная с этим отцом Порфирием. Он рассказывал о том, что ему являлась Матерь Божия. Вы знаете, у монахов есть свои искушения. Они и похожи на наши, и не похожи. Вот есть путь монашеский, где даются особые обеты: нестяжания, целомудрия и послушания, и внутри этих обетов и совершаются борения монахов. Рассказывает отец Порфирий: «Является ко мне Матерь Божия и, как мама в детстве, шлёпает меня по одному месту и говорит: “Порфирий! Ты что? Тебе не стыдно? Не делай так больше, сынок”».
У преподобного Симеона Нового Богослова есть глубокое назидание о слезах. Есть разные слёзы: слёзы самолюбия, обиды, гордыни, слёзы от праздного веселья, а есть другое состояние. Преподобный пишет, что лёд нашего сердца такой крепкий, что сложно бывает человеку это состояние испытать. Очень сложно об этом говорить, но всё же, пытаясь подбирать слова, хочу с вами поделиться интересным обстоятельством. В этой общине, в этом братстве мужчин люди соприкасаются не только служением друг с другом, но ещё их соединяют слёзы. Это невозможно описать – когда мужчины не могут говорить от слёз. Мы побывали будто в детстве – в малой степени, конечно, – которое наполнило нас состоянием удивительного единства. Единства, когда снова хочешь пить, и напиться этим невозможно.
А последний монастырь был Ставроникита. Там есть икона Святителя Николая Устричного. Некий неблагочестивый человек ударил мечом по иконе и бросил её в море, и приплыла устрица и закрыла собой рану на этой иконе. Когда монахи её подняли из воды и отняли устрицу от трещины, в этом месте из иконы пошла кровь. И в этом монастыре, где чествуют Святителя Николая, эта икона сохранилась.
…А потом была дорога обратно. В самолёте мне досталось самое почётное место – возле туалета, и братья стали предлагать мне поменяться. Но я сказал, что не поменяюсь, потому что если после Афона мне надо лететь в этом месте, значит, я того заслуживаю. Потом, ведь что-то может быть в этом месте. Вот ты уйдёшь, нарушив волю Божию, найдёшь себе что-то другое, а в результате чего-то не произойдёт с тобой или с кем-то ещё, что было запланировано Божиим Промыслом. И когда потом ты обнаруживаешь, что у сидящего рядом человека к тебе есть вопросы, и это превращается в долгий разговор, после которого этот человек стоит сейчас здесь, в этом храме, то это ведь тоже продолжение афонских тем.
И вот, возвращаясь после Афонской горы, спустившись с этой духовной орбиты, ты имеешь внутреннее спокойствие, потому там всё настолько иначе воспринимается… Они там несут эту духовную вахту, молясь за весь мир, и благодаря им этот мир держится глубоко и основательно.
Радуемся оттого, что есть возможность напитаться там духовно и потом, придя сюда, поделиться с вами этим маленьким отблеском света, который согревает нас желанием вновь вернуться в это место.
Протоиерей Андрей Алексеев