Евангельское чтение:
Лк. 10:38-42
Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!
Сегодня, дорогие братья и сёстры, большое событие, испытание и великий праздник веры, всякий раз ставящий человека-христианина перед необходимостью начать своё личное восхождение в Божий дом, движение к тому, чтобы привести в него своих чад, а ещё склонить свой ум перед сердцем, которое должно очиститься и вместить, начиная с малого, тайну послушания. Искусство послушания самое сложное, потому что нежелание следовать ему лишило несчастного денницу Божьей милости.
Непременно хотел бы уделить внимание и тому очень интересному обстоятельству, которое в связи с этим праздником породило и призвало к жизни вот то самое испытание, которое имеет прямое отношение к понятию глубины веры. Связано оно, конечно, с тем, что ум человека отказывается это воспринимать, причём не только мирянина, но несчастного священнослужителя и богослова, – а я читал такие работы, рассуждения о том, что юная Отроковица никак не могла попасть во Святая Святых. И с точки зрения всего того, что мы знаем о правилах жизни Древнего Израиля, с точки зрения здравого смысла и логики, это невозможно абсолютно. Во Святая Святых, то есть в ту часть алтаря, куда входил священник раз в году, войти маленькой девочке? Возможно ли подобное?
Вы знаете, есть такое понятие – «антиномия», то есть что-то бесспорно совершившееся, но невозможное для понимания. Хороший термин. Перед нами открывается потрясающая бездна Божественной мудрости, к которой призван каждый человек. Войти в неё можно только постепенно, по степени очищения сердца. И это очищение сердца совершается только в движении к правде Божьей. В движении к тому, что постепенно в человеке формирует способность видеть и слышать.
Есть что-то, чего не замечает обычный человек. Если он не наблюдает за определёнными явлениями, требующими особенного внимания, он никогда этого не заметит. Духовная жизнь предполагает особое воздействие на человека, которое отличает его от того, кто религиозную жизнь почти не ведёт, – точнее, ведёт, но не замечает её. И событие, которое имело место быть, – а Она входила во Святая Святых, предание нам сохранило этот рассказ, – это тоже испытание каждого из нас: верю или не верю?
Вместить то, что произошло, человек может только тогда, когда он доверяет Богу и не согрешает этим грехом – сомнением. Когда же он не согрешает сомнением? По слову святителя Феофана Затворника, мы тогда не согрешаем сомнением, когда говорим: «Господи, я просто пока ещё не вмещаю. Я не разбираюсь в этом вопросе, мне пока сложно вместить. Я принимаю на веру подобно ребёнку, а потом буду стараться вникать и понимать». Если же я отвергаю, не вмещая: «Нет, это невозможно!», – то тогда я согрешаю.
И вот для нас с вами сегодня – рассуждения о чуде. Когда совершается то, что имеет глубокую духовную, а вместе с тем и внешнюю основательность, перед которой меркнет наш человеческий ум, это нерационально. Это как бы полностью невозможно – но это было. Так же невозможно, как Богу сойти с неба и стать человеком – а это было. Так же невозможно, как создание Богом человека: зачем? Это отказывается понимать ум человеческий. Так же невозможно, как понятие «Воскресение». Это не вмещается в наше рациональное сознание – а оно было. А уж тем более вместить, как через вот это чудо – Воскресение Христа, Его крестную Жертву – спасается человечество. А это произошло.
Вчера кто-то из вас пропустил вечернее Богослужение, потому что не вставил в свои планы: были более важные дела. Это звучит странно и даже страшно, но у кого-то из нас есть более важные дела. Так получилось, к нашему стыду. И в какой-то момент жизни мы все должны это почувствовать. Мы все проходили это, честно. «Я так спланировал свою жизнь, что на это времени у меня не хватило. Да, это страшно, но как хорошо, что сегодня я это осознал! Я на следующий год запланирую заранее себе этот день непременно провести в храме. Почему? Я впервые услышу ирмосы Рождественского канона: “Христос раждается, славите!”. Я открою, возможно, впервые в жизни, с интересом и полистаю книгу под названием “Литургика”. Я осознаю, что вся моя жизнь пронизана Богослужением, и что я весь соткан из того, что даже не попытался ещё понять, но уже живу, пользуюсь, хожу, чувствую, мыслю, действую согласно с Божьим замыслом. Но при этом в отрыве от глубокой связи и прямого взаимодействия с Ним, от Которого сам отказываюсь только потому, что не имею последовательной, ежедневной, системной, духовной работы. И я задыхаюсь в этой суете, пытаясь найти выход, который вот он, но я его для себя не вижу…».
Потому и не пойдёт эта неделя как должно, дорогие братья и сёстры, у тех, кто пропустил этот вечерний звук канона на утрене. Он звучал призывом к счастью. Просто протяни руку и положи в сердце, и ты пройдёшь неделю по воле Божьей. Но человек спланировал всё так, что его здесь не было. У него есть аргументы. Его рациональный ум настолько плотно, основательно это всё вписал в восприятие невозможности, абсолютной невозможности, что вместить, как Девочка могла войти во Святая Святых, этот ум не может, и это сердце не в состоянии. И даже рассуждение на эту тему оно отвергает. Не потому, что плохо и мало верит, а потому, что не подготовлено вообще к движению в эту сторону. Не расчищена дорога: она плотно заметена снегом суетности, многопопечительности и огромных забот, имже несть конца...
Как этой чудесной истории пробиться через толщу того суетного, земного, что свойственно каждому из нас? Для этого нужно отвержение чего-то другого, чтобы остановиться и задуматься. А, возможно, надо и провести в храме несколько часов после службы в ожидании, может быть, разговора со священником для того, чтобы открыть для себя какие-то рубежи и перспективы. И тогда вдруг можно оказаться в пространстве, где наглядно, действенно пройдёшь путь рассуждения о том, как невероятное соделывается вероятным, как немыслимое материализуется и как духовное открывается через внешнее только тому, кто утончает себя и находит время начать движение в эту сторону. Иначе невозможно. Насухую это сверло не пройдёт сквозь толщу нашего сердца. Его надо смазать.
Я вспоминаю, как нас учили на уроках по слесарному делу. У нас был в школе урок слесарного и столярного дела. Если погрузить при соблюдении правил техники безопасности сверло в специальный раствор – допустим, солидола, – а потом опустить на металлическую конструкцию, то сверло как в масло проходит в металл. А если не погрузить, то оно, ломаясь, может не только принести травму и нанести ущерб, но и лишить жизни. Оно ломается и со страшной силой и скоростью летит, разрушая на своём пути то, что не должно разрушать. Вот так и жизнь человека, как сегодняшний праздник: «А я смазал? А я изучил эти правила техники безопасности? А я практикую это или нет?».
Не могу не поделиться, дорогие браться и сёстры, интересным наблюдением. Оно имеет прямое отношение к сегодняшнему дню. Так получилось, что три дня и три ночи священники здесь в храме исповедовали до поздней ночи, даже до раннего утра. Три дня подряд. И это потрясающее состояние наполненности, когда и усталости не чувствуешь. И состояние, знаете, потрясающей радости от того, насколько слово Божие востребовано теми, кто пришёл в храм для того, чтобы войти во Святая Святых.
Люди, пришедшие сюда в ожидании слова священника, имели возможность соприкоснуться с невероятным. Но это возможно только в храме, только при религиозном напряжении – иначе в этом свете не побывать. А если не побывать, тогда и не заметишь ничего и пропустишь то, что очень важно. И потом стоишь и думаешь: «Было или нет? Верить или не верить?».
И ещё. Начинается Богослужение с тишины. Я хорошо помню, когда на первом курсе богословского факультета нам разъяснял один известный пастырь Церкви, что служба начинается с тишины, с молчания. А потом – внимательная сосредоточенность общения с Богом. Встреча может не состояться, а может произойти. Даже сегодня, уже сейчас. Аминь!
Протоиерей Андрей Алексеев
