Утро дня Встречи, Сретение Господне. Такое оно было радостное, солнечное, светлое, как будто накануне не было никакого ветра – в это даже верилось с трудом, если бы не некоторые последствия в виде земли и травы там, где обычно их не бывает, болтающихся флагов и других предметов в тех местах, куда всё это было перенесено, заброшено, скинуто, навалено мощными порывами ветра. Но при нынешнем солнце всё это воспринималось не так, как вчера. Вот поди ж ты – такое вот, оно, солнце, всё-то при нём по-другому!
Я снова нёс с собой облачение, которое храню в номере гостиницы, набор просфор и несколько богослужебных книг с закладками на нужных страницах: ведь сегодня я буду один. Хотя очень надеюсь, что кто-то найдёт готовность, возможность и время прийти на Литургию и помолиться за всех, кто не сможет поприсутствовать. Кто же это будет? Мне очень хотелось получить ответ на этот вопрос, а ещё я думал о том, кого из наших спортсменов я встречу в деревне первым в этот праздничный день, в день Встречи. Кто будет первым?
Я подошёл к лифту, и здесь мы едва не столкнулись с нашим бронзовым дуэтом: это были кёрлингисты Саша Крушельницкий и Настя Брызгалова. Вот интересно: только вчера пришёл за водичкой их тренер, а сегодня – уже они сами. Я вспомнил о том, как всё было накануне, рассказал им о нашем общении с Василием Николаевичем Гудиным и попросил помочь донести до часовни мой багаж. Саша согласился, Настя тоже была не против. Сейчас речь не шла о благодарственном молебне, потому что нужно было служить Литургию, и мы с ребятами договорились, что совершим его в ближайшее время.
Пока я мыл руки и раскладывал облачение в том кабинете, который, как и в прошлый раз, на время превратился в ризницу, ребята ставили свечи, оставшись в часовне наедине – наедине с Тем, Кто очень хотел их сегодня видеть, звал их, и они пришли к Нему на встречу. Попытаюсь сформулировать то состояние, которое я ощутил от этой молодой супружеской четы, сопроводившей меня к месту единственной Литургии, совершающейся в это утро в олимпийской дерене, к месту встречи с Богом, к этой лествице Сретения. Это состояние передаётся – его можно почувствовать, находясь вблизи человека, который его имеет, несёт и хранит, и называется оно благоговением. Такое вот красивое слово – бла-го-го-ве-ние. Даже когда его просто произносишь, и то ощущаешь какое-то священное дуновение особого, духовного ветра. Оно вложено в человека, оно есть Божий дар, который необходимо возгревать и беречь, взращивать и поддерживать в себе каждому – да-да, каждому человеку. А если этого не делать, то сердце человеческое остынет и зарастёт травой, духовно опустошится, постепенно наполнится иным – заметьте, тоже духовным, но не Божественным. И это состояние тоже является заразительным. Это как источник, колодец, в который опускаешь сосуд, вынимаешь оттуда воду, пьёшь и чувствуешь, что утоляешь жажду. Но если вода отравлена, сами понимаете, что будет дальше. Вот почему нужно изучать правила духовной безопасности, духовного дорожного движения. Вот такие три «Д»: Духовное Дорожное Движение. Нет, вы, конечно, смотрите, можно этого и не делать, но тогда придётся уже пенять на себя. Так что – воля ваша.
А что было дальше? Подготовка к Литургии, похожая на то, что происходило несколькими днями ранее, в минувшее воскресенье. И сейчас, уже имея некоторый опыт прохождения этого пути, совершать его было несравнимо легче – хотя, конечно, добавилось то, что здесь ты остался совсем один. Но вот в чём дело – ощущения того, что ты один, не было: ты испытывал такое состояние поддержки, которое сподвигало тебя не только к ещё большему вниманию, но и к необходимости снисхождения ко всем, кто окружает тебя там, за стенами, будучи занят в этом время своими важными делами сугубого служения по организации Олимпиады.
Всё было под рукой – книги, кадило, уголь, ладан... Ты заранее продумал, что за чем ты будешь совершать, учитывая, что никто тебе ничего не подаст, не поднесёт и не возьмёт у тебя из рук, как это бывает на службе в храме. И вот все эти движения – от Антиминса к жертвеннику, от служебника к богослужебному сборнику на тумбочке-клиросе, от часослова к календарю, от Апостола к Евангелию и запискам с именами спортсменов из верхней и нижней деревни, а также всех тех, кто находится далеко и у кого Литургия ещё только впереди, потому что ты совершаешь её на целых шесть часов раньше, – вот это всё было новым. Вот такой она была, эта Встреча.
Да, это было необычным, когда в первый раз в жизни тебе приходилось во время Литургии слышать за стеной, за окном голоса людей, которые чем-то заняты – конечно, чем-то важным, но, казалось бы, что может быть важнее Литургии? И вы знаете, чем я хочу поделиться: как только приходила мысль с осуждением этих людей, ты тут же лишался состояния мира и связи с Тем, с Кем ты желал встречи – с Ним, с Богом. И как только ты начинал усиленно искать оправдания этим людям, объяснения, почему всё это так, ощущение связи тут же восстанавливалось. Причём ты очень чётко понимал, откуда и от кого приходит к тебе предложение осудить. И вот эта борьба с помыслами, продолжавшаяся в течение какого-то времени, по милости Божией была завершена во время Евхаристического канона, когда шум усилился, а где-то ещё включили пылесос. Но к этому моменту в тебе что-то изменилось, и всё это перестало беспокоить и мешать. Совершающееся в этом месте, в этой комнате, происходило как будто бы не здесь. Это было так необычно; более того, я почувствовал внутреннюю устойчивую готовность оправдывать всех тех людей, которые находились вокруг, но не рядом.
В какой-то момент мне показалось, что кто-то заглянул в часовню. Как потом выяснилось, так оно и было: когда дверь открылась во второй раз, я увидел за ней группу девушек – наших хоккеисток. Они тихо стояли за дверью в течение всего Евхаристического канона и не заходили. Я предложил им войти, а сам подумал: «Как удивительно! Ведь в течение Литургии я периодически возвращался к мысли о том, к кому же сегодня по окончании службы буду обращаться с проповедью».
Часовня наполнилась людьми, их было девять человек. И в очередной раз я оказался в необычном положении: как к этому всему относиться – то место, где я нахожусь, что это в данный момент? Часовня или алтарь храма? По ощущению того священнодействия, в котором ты участвовал, это был алтарь, но в таком случае как сюда может войти женщина? Вот Тело Христово, вот Пречистая Кровь, а вот Антиминс – но это же всё возможно только в алтаре, и как же тогда здесь возможно присутствие девушек? Но, значит, они должны были сейчас присутствовать при совершении всего того, что обычно сокрыто от женского взора, а поскольку у нас походные условия, то в данной ситуации, в таких вот обстоятельствах, здесь нет каких-либо канонических нарушений. Я повернулся к девушкам-спортсменкам, попросил их встать на колени и сам встал вместе с ними. Так мы и заканчивали эту службу. И далее я позволю себе больше ничего не говорить о том, что происходило в это время, потому что просто не могу этого описать – кроме того, что слова «Христос посреди нас», которые обычно произносятся священниками-собратьями перед причастием в алтаре, были для меня сейчас как-то по-особому актуальны...
Что было потом? Потом Господь положил мне на сердце каждой из девушек сказать на прощание что-то, что, возможно, было важно им услышать. Надеюсь, что это бы именно так. Очень надеюсь. Затем я пошёл в медцентр, по сложившейся традиции раздал просфорки и Антидор нашим докторам, а ещё познакомил их с моим поздравительным обращением к прихожанам храма со Сретением Господним, размещённым на нашем сайте. После этого я завершил всё необходимое в часовне, и она снова приобрела тот вид, который имеет в будние дни, когда не совершается Литургия.
А потом было фигурное катание и наши пары – Евгения Тарасова и Владимир Морозов и Наталья Забияко и Александр Энберт, занявшие по итогам соревнований четвёртое и седьмое места. Был хоккей, где наши девчонки уступили финкам со счётом 1:5, а ещё встречи с хоккеистами Сергеем Андроновым и Сергеем Широковым. И травма нашего сноубордиста Николая Олюнина – прошу ваших молитв о нём.
На этом позвольте мне сделать паузу, потому что главным событием этого дня была удивительная служба – та Литургия, подобной которой мне никогда прежде не приходилось служить. Я вспоминал наш недавний разговор со Святейшим Патриархом и его напутственные слова. Есть то личное и глубокое, что я хочу сохранить в своём сердце и сейчас немного помолчать, не описывая подробно всё то, что было после, а задержать ваше и своё внимание именно на службе этого дня – на празднике Сретения, на событии встречи с Богом, с Тем, Кто посреди нас и есть, и будет.
Настоятель храма,
духовник олимпийских спортсменов России
протоиерей Андрей Алексеев
