Проповедь в день памяти святого князя Димитрия Донского. 1 июня 2017 г. (Литургия)

Дата: 
1 июня 2017, четверг

Евангельское чтение:
Лк. 6:17-23

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Дорогие братья и сестры, мы сегодня ночью уже отслужили одну Литургию, и людей на ней было примерно столько же, как сейчас. Причастников поменьше, а всего без малого двести человек. Много это или мало? Вы знаете, если в будний день мы находим время для того, чтобы прийти в Божий Храм, – это ведь уже маленькая победа. И когда я ночью видел, как сюда входили молодые люди – отроки и отроковицы, девицы и юноши, которые могли бы не прийти, но пришли, потому что в их сердце уже есть часть, связывающая их с Господом и дающая им надежду на будущее пребывание в Небесном Царстве, это не могло меня, священника, не радовать.

С одной стороны, память о святом князе Димитрии – это как бы уже прошлое, вчерашний день, а с другой – это и перспектива на будущее. Потому что когда проходит семьсот лет и после этого длительного времени о человеке помнят – значит, он совершил что-то действительно значимое. А если и о его семье помнят – значит, это была особая семья. В жизнеописании этой семьи перед нами сегодня открываются страницы русской государственности. И, говоря о Московской Руси, мы должны понимать, что сегодняшняя Москва и сегодняшние москвичи обязаны этой святой семье очень многим.

Но если посмотреть на то, что происходит с этой памятью сегодня, то, наверное, иначе как неблагодарностью с нашей стороны это не назовешь. Ведь в Москве нет ни одного достойного великого князя Димитрия храма – из тех, что освящены в его честь. Это не мои слова, а первого викария Святейшего Патриарха, митрополита Арсения. После прославления князя Димитрия были сделаны лишь первые шаги к тому, чтобы память его на Москве была возвышена. И вот так сложилось, по непостижимому для нас Божьему промыслу, что теперь нам с вами оказана эта великая честь. Нам надлежит построить собор в честь князя. Когда я пришел к митрополиту, я себя упрекал в нескромности и думал умалить свои чаяния, потому что – ну кто я такой, чтобы строить собор князю Димитрию… И я спросил – Владыка, может, не стоит строить большой собор? Вы знаете, он мгновенно отреагировал и ответил, что это великий князь и для него необходимо выстроить великий собор – такой, чтобы было видно везде. Во всём районе. Я помню публичные слушания и слова людей, которые не хотели здесь храма, которые рассуждали о том, что они будут видеть купола и колокольный звон слышать, а им это не нужно. Я сочувствую этим людям и сегодня тоже о них молился. Их сорок шесть человек. Они собираются по тайным уголкам интернета и не ведают, что творят. Нужно молиться о том, чтобы их Господь просветил, ведь мы не можем не молиться о тех несчастных, которые сегодня не с нами, которые сегодня без Бога… Я знаю такие случаи и в нашем небольшом храме: когда приходили сюда исповедоваться те люди, которые выступали когда-то против его строительства. Я недавно у одного такого человека освящал квартиру. Он живёт в соседнем доме. Он выступал против храма, подписывал документ против храма, а потом в его семье совершились драматические события и он пришёл сюда, движимый желанием спасти своего сына. Падающего, оступающегося и нуждающегося в поддержке. И отец пришёл в то место, против которого он выступал и подписывался. А потом он принял крещение, и сейчас в храме вся его семья. Разве это не радостно? А если бы по нашему неразумию мы обозлились, если бы обрушили какие-то слова недобрые на этих людей – он мог бы не прийти. И нынешних недоброжелателей важно пожалеть, потому что это очень несчастные, самые несчастные люди, они не чувствуют связи с небом.

А вот Димитрий и Евдокия эту связь ощущали и чувствовали, что им Господом вверено особое послушание – быть хозяевами Москвы, отцом и матерью московского люда. Евдокию москвичи так и называли – матерью – после смерти князя, который очень мало прожил, он и до сорока-то ведь не дожил. Здесь среди мужчин стоят те, которым больше сорока. Ну что, длинна ли эта жизнь в сорок лет? А князь Димитрий столько успел, что хватило на семьсот лет вперёд. Да и на больше хватит. Этот человек в своей жизни открыл Евангелие. Еще раз повторяю – этот человек в своей жизни Евангелие открыл. А вот потом ему было очень тяжело. Потому что он понял, что иначе – не по Евангелию – не может жить. Вокруг него были собратья, тоже князья, у которых также – и в храмах в их городах, и наверняка в теремах княжеских, в красном углу, – было Священное Писание, но не все они его открыли, хотя открывали вроде бы все. Вот почему междоусобицы, вот почему братоубийство, страдание народа и разделение земель русских. Именно по этой причине! Евангелие лежало, но не открывалось. Даже читалось, но не открывалось. Духовно не открывалось.

И, найдя в этом своём сыне духовном, в князе Димитрии, государственную поддержку, и святитель Алексий Московский, и преподобный Сергий призывали людей властью Божией к единству и миру. Не все сразу были к этому готовы, поэтому и ходил преподобный Сергий по Руси, исходил ногами всю эту землю, призывая к миру и единству. А тех князей, которые его не слышали, от причастия отлучал! И митрополит Алексий властью своею запрещал Литургию служить в тех городах, где князья к единству не стремились. Вот цена единения!

Если перевести это на язык современный, на пространство хотя бы малой Церкви – семьи, то это значит: если супруги к единству не стремятся, если к миру не идут, тогда нет Литургии в их семье. Она совершается, конечно, но её нет. И Евангелие может быть открытым, но не открытым. И о Боге они, может быть, рассуждают – но нет между ними Бога.

Сегодняшний день – это призыв задуматься над тем, кому мы в своей жизни подражаем, выбирая примеры для семейного, общественного, государственного, церковного служения. Кто учителя наши? Кто наставники? Прошло много лет, почти семьсот, и еще больше может пройти. Но память о святом князе Димитрии в Москве будет возрождаться, и вот так сложилось, дорогие братья и сестры, что нам с вами оказана огромная честь. Я нисколько не преувеличиваю и не играю словами – я лично осознаю свое недостоинство и ничтожество. Я недостоин строить этот собор. То, что сейчас открывается передо мной в отношении перспектив этого комплекса – огромного комплекса, в пятнадцать тысяч шестьсот квадратных метров, – я всего этого не вмещаю! Но, поскольку послушание от Патриарха имею, я буду идти столько, сколько нужно, призывая Господа в помощь. Понимая, что сейчас для меня Господом выделен некий духовный аванс.

Я поставлен на время трудиться в этом месте. Вот перед нами эта часть поляны, и есть те люди, которые аргументом в нежелании строить Храм выставляют своё желание прогуливаться в этом месте, отдыхать. Господь не лишает нас возможности отдохнуть. Но он предлагает нам задуматься над большим: неужели в твоей жизни это – самое главное? Если Господь желает быть с тобою, возле тебя, и даёт тебе место и для отдыха, и для труда, то, может быть, стоит подвинуться немножко? И место Богу-то уступить? Мне очень жаль этих людей, которые сегодня, находясь в состоянии вот этой одержимости, пытаются выступать против Бога. Они же против себя выступают. Но у них ничего не получится. Ничего, если мы будем с Богом. Потому что о пяти – без малого – годах нашей жизни на этом поле можно написать книгу. Потому что каждый день здесь – это свидетельство потрясающей помощи и от князя Димитрия с Евдокией, и от всей их семьи. Вы знаете, это невозможно описать словами. Но когда ты зовёшь и чувствуешь поддержку, и когда из ниоткуда – из ниоткуда ли? – она приходит, всегда приходит!.. Всегда, если мы хоть немножко напрягаемся в отношении готовности учиться жить по Евангелию. У нас не получается, но, если мы стараемся, непременно будет помощь. А условием её получения является вот это стремление к единству и к миру. Если его нет – все бессмысленно.

Сегодня не просто день памяти двух выдающихся людей Московской Руси, не просто день нашего храмового праздника. Сегодня словно особенно натянуты, напряжены те незримые нити, которые каждого из нас с ними – князем Димитрием и княгиней Евдокией – соединяют. Мы не знаем, что в роду нашем было тогда, века назад. Кто из наших близких сражался на Куликовом поле? Эти духовные связи, о которых мы сейчас даже не знаем, разрушены, во многом в годы безбожия. Но вот какой-то нитью незримой Господь нас с ними соединил. Эти нити можно не почувствовать, а можно – ощутить. Более того, как писал Святой Игнатий Брянчанинов, у музыканта пришедший ученик учится искусству игры на музыкальном инструменте; у плотника – владению искусством из дерева что-то очень красивое сделать; у скульптора – ваянию того, что впечатляет взор. А вот у святых мы учимся святости. А у тех святых, которые жили не в монастырях, а в миру, нам с вами, мирянам, Господь даёт научиться святости семейной жизни. Она вот, перед нами, открыта – двенадцать детей, управление княжеством, воинская доблесть, супружеское благочестие и верность, молитвенность и готовность идти против того личного желания уединиться и в тишине, без войны, без борьбы просто скоротать свой век, имея ярлык от хана на великое княжение на Руси и в общем-то довольствуясь тем, что ты получил. А дальше… Это уже будет после тебя. Зачем напрягаться? На твой век хватит! И еды, и питья, и удобств – тем более великий князь!

Что двигало этими людьми? Что двигало князем Димитрием? Это был сумасшедший человек! Он выступал против того, что для многих было нормой. Но это безумие святые называют священным безумием. Преподобный Паисий Святогорец, подвижник XX-го века, пишет: есть понятие священного безумия и духовного пьянства. Вкусив от этого вина, другое уже не поставишь рядом. Испытав это состояние, о котором сказано в Евангелии – это прямая речь из уст Христа: «Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною», по-другому жить уже не сможешь. Такова жизнь благоверного князя Димитрия, которая была такой короткой, но такой яркой!

Как прожить свою жизнь? Ярко! С Богом прожить! И жена, которая осталась верна ему и после его смерти, жила в аскезе в терему княжеском, носила вериги, приняла постриг. Это ненормальные люди для мира! Для того мира, что вне Христа. Но это нормальные люди, это здоровые люди – если по Евангелию.

Перед нами – духовная аптека. Вот там, на аналое. Там лекарство, которое принимали эти два человека, отстоявшие по милости Божьей и по молитвам их духовных наставников и Московскую землю, и Русскую землю, оказавшие влияние – на многие века вперёд – на сознание и самосознание русского народа. И нам не построить этот храм? С музеем и диорамой Куликовской битвы? Имея возможность это сейчас сделать – и не построить? Это предательство.

О чём хочу сказать в конце… Поймал себя на мысли, что можно сказать – давайте! Но не буду. Давайте так, давайте эдак – не стану. Но вместе с тем очень прошу каждого из стоящих и тех, кто прочитает это потом в записи, задуматься о своей личной ответственности, о своём вкладе в общее дело возрождения памяти святых князей, о своей готовности что-то сделать для Родины своей. Вложивший свои силы и средства в благое дело никогда не останется Богом незамеченным. И через это благословляется весь род человека. Я помню публичные слушания: только одно слово из Священного Писания, просто цитата из Второзакония о благословении и о проклятии вызвали у людей слепых лютый прилив ненависти и вранья, страха и злобы. Но почему? А это совесть! Совесть откликается! Даже если не готов идти в эту сторону, спокойно эти слова невозможно слышать! Почитайте, что говорит пророк Моисей: благословение человеку и роду его, если он идёт за Богом, а Храм – это Божий дом, и возводить его – величайшая честь; и – проклятье, то есть отчуждение от Бога для всего рода того человека, который выступает против Бога.

Будем внимательны, дорогие братья и сестры, к нашей жизни. И, может быть, хоть немножко постараемся осознать, какую милость Господь оказал нам, соединяя каждого из здесь стоящих, всякого прихожанина и приходящего сюда человека с этими двумя святыми людьми, князем Димитрием и княгиней Евдокией, память о которых не только память о прошлом, но и пример жизни для настоящего и будущего. Это люди, достигшие Царствия Божьего, – миряне, супруги, давшие такой пример благочестия, чистоты, целомудрия, доблести и самоотверженности! Это икона христианской семьи, открытая как дверь для каждого, готового слышать. Аминь!