Проповедь в Неделю четвёртую Великого поста, прп. Иоанна Лествичника. 26 марта 2017 г. (Литургия)

Евангельские чтения:
Мк. 9:17-31
Мф. 4:25-5:12

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!

Дорогие братья и сёстры! Неделя, названная именем преподобного игумена Синайской горы Иоанна Лествичника, вошла в свои канонические берега. Нам предлагается жизнь одного из величайших отцов Церкви, прославившегося подвигом отречения от мира. Благодаря возможностям, предоставленным Русской Церкви, многие из нас посещали это место, Синайскую гору, и видели, с одной стороны, величие пустыни, а с другой – высоту неба. По традиции, в том месте встречают рассвет и что-то поют, по-разному: есть те, кто поёт псалмы, а есть те, кто просто приходит посмотреть, но ни один равнодушным оттуда не уходит.

Много раз на той горе встречал рассвет преподобный Иоанн Лествичник. Когда он был поставлен игуменом, на трапезе в честь наречения его пастырем той обители среди подносящих пищу прислуживал сам пророк Моисей. Тем, кто не читал Священное Писание, это трудно понять, ведь пророк Моисей жил задолго до рождения и жизни преподобного Иоанна. Но он прислуживал ему. В основном произведении Иоанна Лествичника – а он оставил нам своё творение, именуемое «Лествицей», – повествуется о ступенях, по которым человеку-христианину можно взойти на Небо. Ступени эти невещественны, поскольку речь идёт о духовном состоянии. Подобные рассуждения можно найти у очень утончённых боговидцев – например, у преподобного Симеона Нового Богослова, одного из трёх святых, кого Церковь назвала богословами. Мы все богословствуем, но только трое в Церкви были отмечены таким титулом.

Преподобный Иоанн отмечает, что условием восхождения по этой Лествице являются слёзы (покаяние). Заметьте, именно слёзы. Почему такое – нет, не требование – стечение обстоятельств? Конечно, речь идёт не о тех слезах, когда человеку чего-то жалко или когда он себя жалеет, ищет возможности получить и не получает, когда обижен – разная бывает слеза. Условием для того, чтобы взойти на эту Лествицу, являются покаянные слёзы. Почему преподобный Иоанн Лествичник ставит условием именно слёзы покаяния? Потому что без них не открывается сердце человека. Можно признавать свои ошибки всухую, можно говорить о них, но не плакать. Речь идёт о состоянии души, когда человек раскаивается, и эти слёзы имеют очистительный характер. Покаяние именуется вторым Крещением – а мы знаем, как совершается таинство Крещения, то есть рождение человека для Церкви: человек должен умереть. Входя в воду Крещения, он символически умирает, а выходя из воды, он рождается. Умирает ветхий человек, рождается новый, умирает – для греха, рождается – для добродетели. Глубочайший смысл этого таинства переносится и на таинство покаяния, ибо первое таинство, таинство Крещения, вводное, вводящее в Церковь; второе же, таинство Покаяния, регулярно. И вот здесь этой водой очищения являются слёзы. Если не плачет о своих грехах человек, то он, по слову преподобного Иоанна Лествичника, не может подняться по этой лестнице.

Нечасто у нас бывает такое состояние, когда мы ощущаем раскаяние до слёз. Наверное, это естественно в нашем падшем состоянии, когда мы ещё не доросли до чего-то большего. Есть слёзы людей экзальтированных, когда плачут по поводу и без повода – речь не об этом, речь идёт о состоянии внутреннего сокрушения о своём ничтожестве. Если мы не будем к этому стремиться – подниматься не сможем. Я ловлю себя на том, что это редко бывает, и понимаю, что это большая высота. Для людей, восходящих под руководством Симеона Нового Богослова на ступени высшего духовного пилотажа, для тех, кто подвизался с ним, преподобный ставил слёзы условием Причастия. Мы не среди братьев преподобного Симеона, но вот цель такую перед собой ставить должны. Когда мы к этому не стремимся, то есть не возгреваем в сердце благоговейного отношения к Богу и сокрушения о грехах, или делаем это наскоро, наскоком и бегом, – это неправильно.

Я очень сочувствую тем людям, кто причащается и исповедуется лишь раз в году, преимущественно Великим постом. Нередко они приходят в день, когда много людей и когда должного внимания им священник уделить не может, – какое тут сокрушение? Это очень тяжело, хотя бывают разные случаи. Тем, кто практикует более основательное вхождение, нужно воспитывать в себе это желание – прийти к некоторой точке, двигаясь от осознания своих грехов, возгревая готовность меняться и затем, как пишет преподобный, подойти к необходимости войти в очищение через слёзы. Здесь много моментов, смущающих светского человека: стеснение, гордыня – мол, «чего ж плакать?!» – но в том-то и дело, ведь речь идёт о смирении. Читаешь – и понимаешь, где находишься. Я вот тоже причащался и не плакал. Стыжусь. Искусственно нельзя, а вот двигаться в ту сторону необходимо. Останавливаешься перед этим призывом – и ощущаешь своё полное непотребство. Прошу ваших святых молитв обо мне грешном.

Протоиерей Андрей Алексеев