Проповедь в Великую субботу 30 апреля 2016 г. (Литургия)

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!

Когда кто-то очень долго болеет, находится на одре немощи, близкие начинают привыкать к мысли о том, что скоро этот человек уйдёт. В этом месте возникает особое состояние ожидания того события, которое есть таинство, ибо и жизнь, и смерть – это таинства.

У Святых отцов есть поучение о том, что проповедь священника после Евангелия важнее для слушающих в храме, чем само чтение Евангелия, поскольку в ней совершается некий перевод Евангелия на более доступный язык. Есть апостольское правило, в котором говорится о важности хранения прихожанами и служителями алтаря молитвы священника. Более того, там даже накладывается прещение, то есть наказание, на тех, которые этого не делают. Но знаете, случается так в жизни, что люди, приходящие в храм, бывает, не знакомы с какими-то правилами, и даже небольшое назидание священника может показаться им сильным нравоучением или большим серьёзным укором. Это не так. Просто здесь особое пространство, где все мы, любой из нас, учимся послушанию. Сложнее всех приходится настоятелю – если, конечно, поставить перед собою хоть маленькую задачу, самую мизерную, муравьиную задачу учиться смиряться. Если не поставить – тогда всё проще. Но тогда события сегодняшнего дня и для священника, и для любого стоящего здесь могут превратиться в страшное со стороны человека кощунство, потому что он будет говорить о Гробе Господнем, рассуждать о Том, Кто Телом лежит там, в этой пещере, а Душою спускается в ад, но сам в ад своего состояния спускаться не станет. Вот это и есть одна из самых страшных трагедий в жизни человека, потому что подобное состояние – это состояние ереси, ибо ты говоришь, но сам не пытаешься сделать так, как написано в Евангелии. И тогда твоё слово не может ни согреть других людей, ни вдохновить, ни призвать.

Так вот когда человек очень долго страдает, и ближние, понимая, что именно скоро произойдёт, подготавливаются к таинству его перехода в путь всея земли, тогда между страждущим больным человеком и его близкими совершается некое взаимодействие. Кто переживал это состояние, тот знает, о чём я говорю. И чем чаще переживаешь это – а мне несколько раз доводилось переживать эти состояния – тем сильнее осознание того, что эта жизнь временна, и человек создан для чего-то другого, а не для того, чтобы есть, пить и веселиться. Заметьте, первое чудо Бог совершает на свадьбе, не лишая людей радости общения, более того, претворяя воду в вино, а не наоборот, давая им попраздновать, посидеть за столом, попеть песни, порадоваться, потанцевать – и в этом нет греха, если мера соблюдена. Тот, кто лишает Православие этого праздника, ничего не понимает в христианстве. Есть рассуждение о том, что всему своя мера. Премудрый Соломон писал: «Всему своё время, время плакать и время радоваться, время собирать и разбрасывать камни, время обнимать и время уклоняться от объятий».

Мы сегодня читали Евангелие о Воскресении. Мы знаем, что произошло. И хотя мы ещё не восклицаем приветственно то, что скажем сегодня ночью, однако всё наше естество уже готово к этому: мы знаем, мы ведаем о грядущем событии. Как страшно в той семье, где люди не имеют веры, ибо угасающий родственник, его скорбь, страдания и муки не могут вызвать в них правильного отношения ко всему происходящему. Они пытаются помочь ему, но вот беда: нередко, сами находясь в недуховном состоянии, без понимания значимости приготовления к переходу в вечность, они и этого несчастного могут к этому переходу не готовить, пытаясь помочь ему не по-Божьи, а по-человечески. Вот почему, не воспитав своих детей в христианской вере, несчастные родители, мучаясь на одре болезни, настолько духовно оскудевают, что даже не пытаются позвать священника, чего часто не совершают и их близкие, которые просто не знают об этом. Но подсказывает Бог через соседей, знакомых: «Давай, пойди, пригласи, позови!»

Мне приходилось исповедовать на одре смерти людей, которые никогда ранее не исповедовались. И сколь разными были эти исповеди! Были и очень печальные, потому что человек хоть и имел некий сердечный порыв, но выразить его не мог. И особенно больно на этом витке конца жизни, когда видишь перед собой уже уходящего из мира человека, наблюдать, что он не замечает, не понимает и не видит своих грехов. Спрашиваешь: «В гордости каетесь?» – «Нет, у меня нет гордости». – «А в самолюбии?» – «У меня нет самолюбия». – «Может, кого-нибудь обидели?» – «Никогда!». Святитель Иоанн Златоуст пишет: «Перед тобою очень больной человек. Не унизь его, не надругайся над ним, не обидь его, а пойми, что сейчас нужно крепко молиться и призывать человека хотя бы что-нибудь в себе увидеть». А оттуда можно клубочек-то и размотать. Есть и другие покаянные состояния, когда даже впервые в жизни раскаивающийся человек содрогается от осознания своего беззакония. И в моей пастырской практике это, наверное, самые яркие исповеди, потому что потом эта душа через день-другой предстанет на Божий суд – и как важна здесь эта баня, духовный душ, чтобы ей очиститься и приготовиться к встрече! Но это наше, человеческое. Когда умер Бог… Находясь Телом во Гробе, Христос, Спаситель мира, спускается в ад и проповедует там. И оттуда устремляются души людей, которые искали Бога, имели часть с Богом в жизни своей, то есть разделяли, стремились, искали, хотели, пытались, работали над собою. Они Его ждали. И, дождавшись в аду, освободились и поднялись на Небо.

Святые называют этот день «тихим», духовно «тихим». Бог умер... Но Он жив: мы-то знаем, что Он Бессмертен, мы ведаем, что Он Всемогущ. И мы ждём этого момента, момента, когда вся Вселенная воскликнет, и эхом в нашем сердце отзовётся потрясающее, невыразимое словами. Но в большей полноте это состояние пережить может тот, кто постился. Не то чтобы тот, кто не постился, вообще этого ощутить не сможет – он, конечно, его тоже переживёт, – но в меньшей степени. Напряжение у него меньше, его лампочка слишком тусклая. Она, конечно, будет гореть, но этого света может не хватить даже для того, чтобы осветить дорогу ночью домой после службы. А уж чтобы ближнему посветить в тёмном углу – это и совсем тяжело. Поэтому Господь предлагает нам не просто увеличить напряжение (если мы к этому не подготовимся, наша лампочка попросту сгорит), а поменять то ветхое и малое для накаливания на более основательное.

Бывает, люди в квартирах делают евроремонт, приглашая дорогих рабочих, закупая дорогую мебель, ну и так далее, в зависимости от возможностей, конечно. И, конечно, не без тщеславия, что у них есть такая возможность, говорят: «Я вот купил себе дорогой диван. У меня новое зеркало и прикроватная тумбочка, у меня сантехника более высокого уровня, но вот Великий пост я провёл так же, как и прежде. В принципе, даже и хуже, потому что времени в связи с ремонтом на духовную жизнь-то у меня и не оставалось. Как я Пасху встречу? Как приму Свет в недра своего сердца и в тайники ума своего, в закоулки души моей?»

Сегодня и в наш храм, и во многие другие храмы придут люди. Они и сейчас стоят на улице и ждут, когда мы здесь закончим. Как к ним отнестись? С радостью, что они пришли. Они уже здесь. Кто-то из них в храм, возможно, даже и не зайдёт. Увы, конечно, это плохо, но они сделали ещё один шаг к тому, чтобы в их жизни это когда-нибудь произошло. И то, что они сделали движение и пришли из дома сюда, – это уже некоторое волнение сердца в сторону Вечности, и шкала эта, эта нить накаливания немножко зарделась красненьким: что-то там происходит в сердце, ещё не мёртв духовно человек. Как важно, чтобы он не остановился! Для начала я приглашаю тех, кто меня слышит вот там, за пределами храма: дорогие, мы рады вас видеть и очень надеемся, что вы сюда зайдёте, когда освятите ту снедь, которую принесли. Я прошу вас не остаться только с куличами и с яйцами и войти сюда, чтобы приложиться здесь к Плащанице, к этой иконе Спасителя, лежащего во Гробе. Я через стены обращаюсь к вам, стоящим на улице: мы вас ждём. Но это мы по-человечески рассуждаем так: вас Бог ждёт, и Он вас дождался, и осталось совсем немного: сегодня прийти поклониться, а потом, после пасхальной недели, найти возможность и время хоть немного поговеть, если у вас не получилось сделать это в течение поста. Вы меня слышите? У вас есть возможность сделать это позднее, и Он будет радоваться вместе с вами, потому что дней Пасхального Торжества много, целых сорок дней! Давайте потрудимся, если имеем веру! Если имеем любовь к нашим ближним, если желаем здоровья нашим детям, счастья нашим внукам, будущего нашему государству. Ибо от веры в Бога, которая сформировала наше Отечество, зависит и настоящее, и будущее. И славное прошлое только потому славное, что мы в Бога верили и служили Ему, и у нас есть всё для того, чтобы это не только оценить, но и возродить, приумножить, сохранить и передать нашим потомкам.

Я завершаю слово, и сейчас мы с вами будем освящать то первое, что уже стоит здесь перед алтарём, и, совершив этот первый чин освящения, совершив каждение, вознесём две молитвы, окропим святой водой и кулич, и яйца как символ Воскресения и присутствия Божия в нашем мире, для того, чтобы, приняв всё это, задуматься о значении великой Пасхи как перехода от ветхого к новому, от тёмного к светлому, от греховного к праведному. И дай, Господи, нам, стоящим перед Гробом Спасителя, открыть ад нашего сердца, чтобы дать Тебе войти туда и воскликнуть, а нам ответить Тебе – и тогда будем с Тобой и здесь, пребывая в блаженной радости, и затем, если сохраним в себе это и сбережём, будем в райских обителях иметь это счастье, хранить его и никогда с ним не расставаться не только в Вечности, но и в бесконечности. Потому что там, дальше, – самое главное. А здесь – экзамен на эту Вечность.

Аминь!

Протоиерей Андрей Алексеев