«Главный механикус России»: к 280-летию со дня рождения Ивана Петровича Кулибина


Фамилия Кулибин уже в течение более чем двух столетий воспринимается в русской речи как имя нарицательное – вроде лесковского левши; в сознании многих они и впрямь почти братья – оба, дескать, чудесные мастера-самоучки с одинаково несчастной судьбой: не оцененные на Родине, погибшие в безвестности…

Между тем различий между ними гораздо больше, чем сходства. Во-первых, конечно, левша – художественный образ, творение фантазии Н.С. Лескова (хотя фантазия эта, как у всякого большого художника, вырастает из реальности жизни и кажется почти неотличимой от неё); а Иван Петрович Кулибин – подлинно существовавший человек, свидетельством о котором является не только сохраняющаяся в истории России на протяжении двух с половиной веков биография – что само по себе немало! – но и вполне материальные артефакты: например, более 2000 чертежей или знаменитые хранящиеся в Эрмитаже часы-яйцо, которые мастер подарил Екатерине II.

Второе же принципиальное различие – в самих судьбах левши и Ивана Кулибина. Помню, как удивлена я была, увидев в 90-е годы на одной из «исторических» выставок портрет нашего гениального механика, а в пару ему – и портрет его супруги… Смотрели с них на зрителей два немолодых уже человека – из тех, что принадлежат к «старинным людям» традиционно русской закваски: оба осанистые, крепкие, спокойные, с чувством собственного достоинства, одетые добротно и недёшево, хотя и безо всяких претензий на суетливую моду; у мужчины ещё и внушительного размера медаль с профилем императрицы, на атласной голубой ленте. Неужели тот самый Кулибин? – из советского школьного учебника истории, сообщающего в кратком абзаце о загубленном русским самодержавием самородке, который много чего полезного хотел и мог сделать, но не нужно это было проклятому царизму!

На самом деле жизненный путь Ивана Петровича Кулибина не был устлан розами, но также не был и усеян шипами, и, следуя по нему вместе с самим инженером-изобретателем, о российской действительности XVIII века можно узнать немало интересного…

Вот, например, происходил Кулибин из семьи мелкого торговца мукой, нижегородского старообрядца, который прочил, по традициям того времени, сына в продолжатели своего дела. Но когда понял, что интересуется он больше всего чтением книг и разными механическими затеями (особенно часами), то, хоть и был строгого нрава, позволил отроку заниматься слесарным и токарным делом.

Открыв вскорости часовую мастерскую, молодой часовщик быстро стал известен в родном городе и его окрестностях – сам губернатор был его благодарным клиентом и не преминул представить его Екатерине II, посетившей несколько волжских городов в 1767 году. Во время этой встречи (а по другим данным, на Пасху через два года после неё) тридцатидвухлетний уважаемый мастер преподнёс императрице в подарок часы собственной работы – серебряные, в позолоченном корпусе, состоящие из 427 деталей; расходы по оплате ценных материалов, использованных при их изготовлении, взял на себя нижегородский же купец Михаил Костромин. Описание механического часового театра стоит привести с подробностями: «В нем ежечасно растворялись маленькие царские двери, за которыми виднелся Гроб Господень, по сторонам двери стояли два воина с копьями. Отворялись двери златого чертога, и появлялся ангел. Камень, приваленный к двери, отваливался, дверь, ведущая в гроб, открывалась, стража падала ниц. Через полминуты появлялись жены-мироносицы, куранты играли три раза молитву “Христос Воскресе”, и двери затворялись».

Восхищённая императрица приглашает Ивана Петровича в Петербург – и не просто посмотреть столицу, и даже не только получить награду за чудесную диковину: ему доверяется руководство механическими мастерскими Академии наук! Облагодетельствованный матушкой Екатериной сын мучного торговца принимает приглашение… но с условием: будет руководить мастерскими, но только пока захочет. И – получает на своё условие высочайшее согласие! Непременного безболезненного увольнения «по собственному желанию» тогдашние трудовые отношения не гарантировали; Кулибин же это право получил и проработал в новой должности до 1801 года.

Что за характер перед нами: почтительный поданный и независимый творец, увлекающийся и упорный, смелый и – предусмотрительный! Он и в быту, по воспоминаниям современников, удивлял гармоничным сочетанием противоположных качеств характера и привычек. Судите сами: в домашнем обиходе, в отношении к традициям этот инженер-новатор был безусловным консерватором; ценил хорошее общество, с удовольствием посещал званые вечера и даже балы – при этом никогда не пил спиртного, не курил табак и не играл в карты; был словоохотлив и любезен в общении, любил пошутить, однако насмешки умел отражать мгновенно, с непревзойдённым остроумием и неколебимым чувством собственного достоинства.

Да и в своей изобретательской деятельности Кулибину удавалось как бы шутя переходить от изящных «безделушек» – вроде миниатюрнейших часов в перстне – до монументальных построек со сложнейшими техническими решениями (таков, например, проект однопролётного деревянного моста через Неву, рассчитанный, по данным проверки учёными XХ-го века, в точном соответствии с ещё не открытыми в то время законами сопромата); от поражающих зрелищностью забав и потех – фейерверков и оптических аттракционов – до первого в мире лифта, или первого ножного протеза, или оптического телеграфа… И какие истории связаны со многими кулибинскими творениями!

Вот одна из них: семнадцатилетний офицер Сергей Васильевич Непейцын во время героического штурма Очакова лишился ноги – она была отнята выше колена. Удостоенный Очаковского креста и креста Ордена Св. Владимира, молодой инвалид в 1791 году приезжает для выправки пенсиона в Петербург, где и встречается с Кулибиным. Результатом этого знакомства стало изготовление уникального для своего времени протеза, который позволил Непейцыну продолжить военную службу – те, кто не знал его истории, замечали лишь лёгкое прихрамывание бравого офицера… В 1812 году Непейцын поступил волонтёром в егерский полк, руководил партизанскими действиями драгунов и был удостоен за это ордена Святого Георгия; а затем, уже в составе лейб-гвардии Семёновского полка, участвовал в сражениях при Кульме, Лейпциге, Париже – и всё это с тем самым протезом!

А в мастерских Академии наук, которыми заведовал Иван Петрович Кулибин, производились геодезические, гидродинамические и акустические приборы, готовальни, астролябии, электрические банки, телескопы, подзорные трубы, микроскопы, солнечные и разные другие часы, барометры, термометры, ватерпасы, точные весы… и прочая, и прочая, как говаривали раньше…

Так что «загубленный царизмом талант» – это, мягко говоря, не совсем правда. Конечно, были на его пути и завистники, и недоброжелатели, и просто равнодушные чиновники… Но многие изобретения Кулибина не были поняты и приняты просто потому, что он, как гениальная личность, намного опередил своё время. Ведь даже великий математик Эйлер (глубоко изучавший также медицину, химию, ботанику, воздухоплавание, теорию музыки, множество европейских и древних языков) с восхищением говорил своему русскому собрату: «Теперь Вам остается только построить нам лестницу на небо!»

Да, на склоне лет Иван Петрович жил бедно и умер в скудости, хотя, имея двенадцать детей, всем своим сыновьям – а их было пятеро – успел дать хорошее образование. Удивительно – разве не мог он, при скромно-разумном устройстве своей жизни, нажить капитал на изобретениях, да такой, чтобы и детям, и внукам осталось? Наверное, мог бы… Но – тоже характер: во-первых, никогда Кулибин из своих изобретений не делал секрета – напротив, описывал их подробнейшим образом. И, например, придуманный им «чудесный фонарь» – прожектор, очень близкий по замыслу к современным, дававший сильный направленный поток света, – вскоре стали массово производить другие мастера.

А кроме того, последние годы жизни, уже отойдя от других обязанностей и работ, мастер продолжал «в секрете» заниматься любимым делом – и дело это, успехом не завершившееся, вытягивало, видимо, из семейной казны немалые средства. Что же это было? Ни много ни мало – попытка создать вечный двигатель: «Более 40 лет времени занимался я во изыскивании самодвижущейся машины, упражнялся в делании опытов ее секретно, потому что многие ученые почитают сие изобретение за невозможное, даже смеются и ругаются над теми, кто в том изыскании упражняются».

Вот и опять: с одной стороны, человек точнейших расчётов и успешных практических разработок, а с другой – безудержный научный романтик! Как не вспомнить фразу из «Братьев Карамазовых»: «…широк человек, слишком даже широк…». Но «сужать» кулибиных невозможно: дарованная им Господом творческая энергия – нечто вроде неиссякаемой любви, готовой изливаться на весь мир, дарить себя и не требовать наград.

 

Марина Сафонова